Дазайн-анализ, исторически вышедший из классического психоанализа, вслед за таковым вполне обосновано может называться «разговорной терапией». Эта обоснованность тем более возрастала, чем большей (вопреки классическим психоаналитическим догмам) становилась степень вербального участия дазайн-аналитиков в разговоре со своими анализантами. Приоритетное место разговора в дазайн-аналитической психотерапии предопределило и приоритетную методологию – истолкование значений проговоренного содержания, или герменевтику. Бесспорность этих положений не должна, однако, привести к редуцированному пониманию дазайн-аналитической терапии – и в плане того, с чем она работает, и в плане того, как она работает. В этой связи целью семинара является рассмотрение феноменов и методологических вопросов, которые открывают внеречевое и внегерменевтическое измерения в коммуникации анализанта и аналитика.

Институт Dasein-Анализа (ЦМГИ, Минск)

Журнал HORIZON.Феноменологические исследования (Санкт-Петербург)

Центр исследований по философской антропологии ТОПОС (ЕГУ, Вильнюс)

ПРОГРАММА СЕМИНАРА

​

​

В поиске критериев эффективности психотерапии исследователи чаще всего обращаются к анализу  роли и вклада терапевта, к его принадлежности к той или иной школе, к количеству часов, затраченных им на обучение и личную терапию. Количественные оценки различаются, однако ограниченность влияния перечисленных факторов ни у кого не вызывает сомнений. При этом оказывается, что примерно 40% вклада в  результат дает такой трудноизмеримый феномен как «глубина терапевтических отношений» (relational depth). Мы постоянно – хоть по большей части и безуспешно –  пытаемся схватить его в терминах невербальных телесных знаков, понимания и внимания, молчания и речи. В докладе  глубина терапевтических отношений будет рассмотрена с двух точек зрения: плюралистического консультирования, предложенного британским  экзистенциальным терапевтом Миком Купером, и  dasein-аналитического подхода Алисы Хольцхей-Кунц. 

​

​

​

​

​

 

 

Первоначальная аналитика позволяет наметить четыре фокуса тематизации феномена молчания в психотерапии. Первый связан с хайдеггеровским пониманием молчания как экзистенциального модуса речи,  что позволяет рассмотреть такие его конститутивные моменты, как: то, о чем молчания, молчание как сообщение и молчание как извещение. Второй фокус тематизации предполагает дифференциацию двух видов опыта: молчания, как принадлежного речи, и внутренней тишины, как внеречевого опыта, а также исследование условий возможности последнего. Третий фокус тематизации связан с исследованием модусов собственно молчания, как то: промалчивание – как внутреннее движение к схватыванию и пониманию невысказываемого; умалчивание и замалчивание – как попытка сокрытия уже явленного присутствующего о чем речи; отмалчивание – как попытка негации непроявленного присутствия при том, что есть о чем сказать и т. д. И, наконец, исследование онтических модусов молчания в рамках психопатологического исследования: аутистическо-шизофреническое молчание как принципиальная невозможность озвучивания, истерическом упорствующее молчание,  кататоническое молчание у депрессивного больного, травматическое молчание как несостоявшемся забвение, в котором принципиальным элементом свидетельства о травматическом опыте становится «некий изъян, а именно, что выжившие свидетельствуют о чем-то таком, о чем свидетельствовать невозможно» (Агамбен, Homo Socer).

 

​

​

 

 

 

Понимание герменевтики как практики истолкования значения проговоренного содержания отвечает шлейермахеровскому видению границ герменевтики. Между тем, Дильтей, а затем Хайдеггер существенным образом пересматривают и расширяют эти границы. Этот пересмотр границ герменевтического в философии М. Хайдеггера происходит в контексте того процесса, который Г.-Г. Гадамер обозначает как "переход от мира науки к миру жизни", и завершается в поздних хайдеггеровских работах, где термины "герменевтика" и "герменевтическое" уже не употребляются. Если мы теперь обращаемся к дазайн-аналитической практике, правомерно поставить вопрос о том, как развиваемое Хайдеггером понимание герменевтического - от более ранних его работ (понимание как экзистенциал в БиВ) и до его поздней философии языка (язык как дом бытия) - будет выглядеть в работе с клиентом, и как в этой работе будут выглядеть границы герменевтического, языка и речи.  

​

​

​

​

​

​

Теодор Адорно в последней части «Негативной диалектики» спрашивает, как возможна поэзия после Освенцима и отвечает, что «…неверно, неправильно, что после Освенцима поэзия уже невозможна. Правильно, наверное, будет задаться менее “культурным” вопросом о том, а можно ли после Освенцима жить дальше…» Однако, что значит это время-после, время-дальше? Как можно говорить о времени-после? Мы все, независимо от специфики национальной истории, существуем в посткатастрофическом времени и несем на себе груз ответственности за прошлые, но так до конца и не осмысленные ужасы, главный из которых для исторической ситуации 20 века – это тоталитаризм. Пост-катастрофический ландшафт опустошен и возвращен нашему взгляду в его не-уютности. Автономия Я-субъекта оказывается под угрозой. Это глубинное переживание катастрофического события, чудовищность и невероятность случившегося подготавливает переход к каталептическому сознанию, практикующему забвение и формирующему определенного субъекта – этот субъект будет продуктом бегства из невыносимой ситуации перманентного распада мира, невозможности его собрать, отсутствия точки сборки и основания для сборки. Этот пост-травматический субъект, субъект времени-после,  оказывается распят между постоянно длящейся болью (то, что не перестает создавать боль, остается в памяти) и силой забвения как механизма защиты. Невозможность выбрать – вот что делает этого субъекта равным безумцу, т.е. нам с вами. Темой литературы (параллельно с философией и немного опережая ее) становится тема неспособности писать – так уже у Малларме. Предметом размышлений – предел собственной мысли. Предполагается обращение к многочисленным исследованиям в области Memory и Trauma Studies.

​

​

​​

 

 

 

 

В феноменологической философии существует целый ряд подходов, исследующих внеязыковое и внегерменевтическое измерения человеческого опыта. Дазайн-аналитическая теория сама по себе не отрицает значимости таких исследований; вместе с тем в качестве психотерапевтической практики дазайн-анализ выполняет, в первую очередь, герменевтическую задачу. Успех терапии, как правило, связывается с верностью толкований психопатологических феноменов и достижением должного уровня взаимопонимания в коммуникации пациента и аналитика. В докладе будет показано, что в современном мире очерченная герменевтическая установка должна быть дополнена существенно иным режимом психотерапевтического взаимодействия, целью которого является не прояснение значения того или иного феномена, равно как и не осмысление совокупного жизненного опыта, а непосредственное переживание анализантом полноты собственного физического присутствия в мире. Целью доклада является при этом не обращение к неким специальным видам телесной терапии, а обоснование тезиса о том, что указанное внегерменевтическое измерение является неотъемлемым элементом дазайн-анализа, придающим последнему концептуальную полноту и терапевтическую эффективность. Предметом обсуждения станут работы Мартина Хайдеггера, Ойгена Финка, Алисы Хольцхей-Кунц, Ханса Ульриха Гумбрехта.

​

​

​

​

​

​